Когда поэт, описывая даму,
Начнёт: «Я шла по улице. В бока впился корсет»,
Здесь «я» не понимай, конечно, прямо —
Что, мол, под дамою скрывается поэт.
Я истину тебе по-дружески открою:
Поэт — мужчина. Даже с бородою.
Саша Чёрный, 1909
Согласно определению профессора ЛГУ Григория Александровича Гуковского, образом автора называют воплощение того сознания, которое "определяет весь состав изображаемого в произведении, то есть отбор явлений действительности, попадающих в поле зрения читателя и образующих образную силу и идейную направленность произведения". По словам академика Виктора Владимировича Виноградова, автор в художественном тексте - это не просто субъект речи, а "концентрированное воплощение сути произведения". Образ автора - это точка видения, с которой изображается действительность.
Виноградов, в частности, подчёркивал, что образ автора по отношению к писателю - то же самое, что образ героя по отношению к воплощающему этого героя актёру. Как актёр вкладывает частицу себя в роль героя, так и писатель присутствует в образе автора. Но распространённой ошибкой является отождествление автора/рассказчика и главного героя (например, Лермонтова и Печорина, Гончарова и Обломова), а также ставить знак равенства между образом автора, явленном через лирические отступления, и самим писателем, как, например, в романе "Евгений Онегин" или в поэме "Мёртвые души". Даже в "Онегине", где автор, в сущности, главный герой произведения, образ автора лишён внешних личностных примет и не тождественен личности Пушкина.
Образ автора может проявляться как "авторское Я" через прямой диалог с читателем. Более всего это явлено в лирических произведениях, в которых сильнее, чем в эпических, выражены непосредственные размышления и переживания автора. Однако и в этом случае "Я" не тождественно личности поэта, а называется образом лирического героя. В каждом новом стихотворении у поэта новое "Я": лирик в разных произведениях говорит разными голосами, как бы от имени разных лиц. Прямой диалог автора и читателя мы видим в "Евгении Онегине" (часто встречается обращение "мой читатель"), в предисловии к роману "Герой нашего времени", в "Мёртвых душах", в 19 главе "Мастера и Маргариты" и т.д.
В эпических произведениях чаще встречается образ рассказчика. В отличие от автора, рассказчик, как правило, наделён конкретными чертами конкретного героя. Образ рассказчика, в отличие от образа автора, имеет личностные черты. Он может быть назван или не назван по имени, читатель может знать его возраст, профессию, иметь представление о его внешности и характере. Рассказчик - конкретный субъект повествования, действующее лицо произведения.
Соотношение между писателем и образом рассказчика может быть разным - от близости до чёткой отделённости. Примером предельного сближения образа рассказчика с писателем могут служить произведения К.Г. Паустовского. Например, в рассказе "Колотый сахар" есть такое описание ночи: "Пароход пришёл в полночь. Серебряная луна низко висела над озером. Она была ненужной здесь, на севере, потому что уже давно стояли белые ночи, полные бесцветного блеска. Длииные дни почти ничем не отличались от недолгих ночей: и день и ночь весь этот лесной низкорослый край терялся в сумерках". Образный строй, лексика и синтаксис в данном случае характеризуют рассказчика как человека, не только тонко чувствующего природу, но и владеющего литературным языком, указывают на близость образа рассказчика к личности самого писателя.
Примером чёткого отделения образа рассказчика от образа автора могут служить рассказы М.М. Зощенко.
"Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках. Ежели баба в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у ней на руках, или зуб золотой, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место. А в своё время я, конечно, увлекался одной аристократкой. Гулял с ней и в театр водил. В театре-то всё и вышло. В театре она и развернула свою идеологию во всём объёме. А встретился я с ней во дворе дома. На собрании. Гляжу, стоит этакая фря. Чулочки на ней, зуб золоченый. ...Вот мы и пошли. Сели в театр. Она села на мой билет, я — на Васькин. Сижу на верхотурье и ни хрена не вижу. А ежели нагнуться через барьер, то ее вижу. Хотя плохо. Поскучал я, поскучал, вниз сошел. Гляжу — антракт. А она в антракте ходит". (Рассказ М.М. Зощенко "Аристократка") . Обилие просторечной лексики, синтаксис, имитирующий разговорную речь, характер словесных оценок создают образ рассказчика, явно не имеющего ничего общего с писателем.
В произведении может быть и несколько рассказчиков. Например, в романе М.Ю. Лермонтова "Герой нашего времени" повествование начинает путешествующий рассказчик, который, в свою очередь, слушает историю Печорина и Бэлы в изложении Максима Максимыча. А в трёх последних главах рассказчиком выступает уже сам Печорин.
Автор может сделать рассказчиком кого угодно, в том числе самого себя, но в любом случае с точки зрения анализа художественного текста мы имеем дело с рассказчиком. В поэме Венедикта Ерофеева "Москва - Петушки" неоднократно подчёркивается, что рассказчиком и главным героем является Веничка Ерофеев, однако Веничка - сотворённый образ рассказчика, а не сам автор поэмы.
Если автор в произведении всеведущ (он знает, что происходит там, где его в данный момент нет; он знает, о чём думают другие персонажи), то рассказчик лишён такого всеведения. Рассказчик может сообщить читателю только о том, что сам видел или слышал, он не излагает мыслей персонажа, не описывает их переживаний, он может только констатировать внешние проявления эмоций других персонажей.
Соблюдение правила рассказчика очень важно для писателя - в противном случае читатель ему не поверит. В.В. Набоков обратил внимание на то, что в романе "Герой нашего времени", где есть образы рассказчиков, но нет образа автора, Лермонтов восемь раз прибегает к приёму "подслушивания", иначе сюжет утратил бы логичность: Максим Максимыч подслушивает разговор Азамата и Казбича, Печорин подслушивает разговор контрабандистов в Тамани, а затем разговор Грушницкого и драгунского капитана о дуэли с незаряженным пистолетом. Если бы роман был написан от третьего лица, обо всех интригах можно было бы прямо рассказать читателю, но повествование от первого лица требует мотивации "тайного знания" рассказчика. Лермонтов использует в романе и распространённую форму рамочной композиции - "рассказ в рассказе". Та же форма присутствует в рассказах "Человек в футляре" Чехова, "После бала" Толстого, "Судьба человека" Шолохова.
Образ рассказчика может и раздваиваться, когда рассказчик выступает как бы в двух лицах: ребёнком или юношей и взрослым. В этом случае "Я" рассказчика принадлежит одному человеку, но двум разным характерам: ребёнку как действующему лицу и рассказывающему о нём взрослому. Такая форма повествования есть в автобиографической трилогии Л.Н. Толстого, в романе А.С. Пушкина "Капитанская дочка", в рассказе В.Г. Распутина "Уроки французского". В последнем рассказе детские переживания, детская оценка событий перемежается с точкой видения взрослого, во всём уже разобравшегося и всё правильно оценившего: "Стыдно сейчас вспомнить, как я пугался и терялся, когда Лидия Михайловна, закончив наш урок, звала меня ужинать. Будь я тысячу раз голоден, из меня пулей тут же выскакивал всякий аппетит. Садиться за один стол с Лидией Михайловной! Нет, нет! Кажется, до того я не подозревал, что что и Лидия Михайловна тоже, как все мы, питается самой обыкновенной едой, а не какой-нибудь манной небесной, - настолько она представлялась мне человеком необыкновенным, непоходим на всех остальных" (В.Г. Распутин, "Уроки французского").
Бывает, что рассказчик не назван и не выделяется с помощью языковых средств, повествование ведётся в третьем лице. В этом случае можно утверждать, что образ рассказчика отсутствует. Все сюжетные линии фокусируются в образе автора и им определяются. Такая особенность характерна для большинства произведенимй русской классической прозы: романов И.С. Тургенева, И.А. Гончарова, Ф.М. Достоевского.
Поделиться с друзьями: